КОЛОСОВ: 20 августа 2012 года, лето, Москва, «Финам FM». За режиссерским пультом Иван Куприянов, продюсер – Дина Турбовская. У микрофона Илья Колосов, добрый вечер. Телефон нашей студии – 65-10-996, он, я надеюсь, понадобится вам во второй половине часа: мы соответствующую тему будем обсуждать, ту, которая может вас всех заинтересовать, и по которой наверняка у вас появится желание высказаться.
Вот что удивляет, что это абсолютно общественно значимое дело: погибли 37 человек, пострадали 172, резонанс колоссальный, но принимается решение рассматривать его в закрытом режиме. Хотелось бы понять, почему? У нас на связи председатель коллегии адвокатов «Вашъ Юридический Поверенный» Константин Трапаидзе. Константин Заурович, здравствуйте.
ТРАПАИДЗЕ: Здравствуйте, Илья, добрый вечер.
КОЛОСОВ: Объясните, почему такое решение было принято Мособлсудом?
ТРАПАИДЗЕ: Да, но я хочу сначала сказать, в каких случаях, в общем, принято рассмотрение дела в закрытом режиме. Закрытое судебное разбирательство, если мы берем Уголовно-процессуальный кодекс или уголовный процесс, с которым мы в данном случае имеем дело, оно допускается на основании определения или постановления суда и касается нескольких категорий преступлений.
Это информация, которая касается государственной или иной охраняемой законом тайны, преступления против половой неприкосновенности и половой свободы граждан, когда может быть известна информация, которая будет унижать достоинство или касаться личной жизни граждан. И ряд других случаев, которые предусмотрены законом.
Причем закрытые судебные разбирательства могут быть не только в уголовном процессе, в гражданском, в арбитражном законодательстве. В основном это касается разглашения конфиденциальной информации, которая не должна стать достоянием общественности, и разглашения государственной или иной тайны.
КОЛОСОВ: Но здесь-то что? Вот скажите мне.
ТРАПАИДЗЕ: Я сейчас подойду, я хочу подойти к этому. Вы понимаете, что террористический акт совершила организованная группа. В результате следствия, которое проводилось (в том числе, я думаю, что оперативники ФСБ имели к этому отношение), был проведен ряд оперативных мероприятий, которые не хотят, чтобы стали достоянием гласности, в том числе, чтобы не стали руководством к действию будущим возможным террористам. Потому что были допущены серьезные ошибки, возможно, в обеспечении безопасности. Может быть, не со стороны даже охраны аэропорта, а со стороны спецслужб.
Ну и не хотят они, чтобы слабые места стали известны. Возможно, это касается каких-то способов, методов охраны. Возможно, это касается недостатков систем обнаружения взрывчатых веществ, которые также не хотят, чтобы стали достоянием общественности. Вы знаете, у нас в Интернете можно сейчас на куче сайтов найти способы изготовления адских машин.
КОЛОСОВ: Без сомнения. Вы знаете, что мне представляется связи с этим? Ну да, если бы мы судили тех людей, которые были ответственны за безопасность аэропорта «Домодедово» в тот самый день, тогда можно засекретить. «Господа, вот вы здесь, здесь виноваты. Вы обязаны были предотвратить этот теракт, потому что вот здесь нужно было поставить человека, здесь, здесь», – на карте рассказывают, например, следователю или судье. Но мы-то судим террористов, которые просто купили телефоны, собрали взрывчатку, сняли квартиру в Москве, приехали в Домодедово, спокойно вошли и осуществили этот взрыв. Так что ж тут секретного-то?
ТРАПАИДЗЕ: Вот смотрите, Илья, вы понимаете, что решение о проведении заседания в секретном режиме, закрытом режиме принимали не оперативники, не следователи, а именно судья. Суд учел обстоятельства, проведя предварительное заседание, усмотрел какие-то факторы. Ну, я могу, конечно, додумывать от себя.
Во-первых, судят организаторов, не факт, что расследование произведено в полном объеме. В отношении нескольких фигурантов проведено следствие, и окончательно установлена их вина. А большая категория лиц могла остаться вне этого процесса, им станет известна информация, они получат ее из открытых источников, они пустят туда своих доверенных лиц. Такие вещи тоже должны пониматься.
Вот люди, о которых вы говорили, пострадавшие, являются сторонами в этом процессе, и их представители обязательно там будут. Но мне кажется, что та информация, которая должна быть озвучена, и в результате которой состоится приговор, она станет открытой на том этапе, пока не закончены определенные, возможно, следственные действия в отношении других фигурантов этого же дела, суд счел возможным принять, скажем так, такое решение. Причем я могу сказать, что о проведении судебного заседания в закрытом режиме может ходатайствовать любая из сторон, естественно, на законных основаниях, в том числе пострадавшая сторона, в том числе сторона…
КОЛОСОВ: Я бы хотел, Константин Заурович, чтобы вы меня правильно поняли. Ваши доводы – да, они мне кажутся логичными, но постарайтесь понять и меня. Я, кстати, как и вы, обычный пассажир, например, аэропорта «Домодедово» или любого другого. Я должен знать, что вот этот судебный процесс исключит подобные проявления в дальнейшем, что дальше никого не взорвут.
Я должен слышать, что эти люди, которые учинили этот теракт, они наказаны, что те люди, которые не предотвратили его, они тоже наказаны. А здесь делают процесс закрытым. У меня складывается ощущение: слушайте, а, может, вы кого-то хотите там прикрыть, может быть, вы думаете, что лучше, чтобы я чего-то не знал?
ТРАПАИДЗЕ: Во всяком случае, эти аргументы, о которых вы говорите, эти нюансы не являются законным основанием для, скажем так, проведения судебного заседания в закрытом режиме. Но я согласен с вами, что, ссылаясь на законные основания, формально можно засекретить информацию, о которой какие-то крупные государственные чиновники или даже целые структуры чиновничьи не хотят, чтобы стало известно. Здесь я с вами согласен.
Но этими способами, скажем так, так называемым злоупотреблением права или рассуждения с позиции: «Кто сильный, тот и прав, и мы используем все законные способы для того, чтобы защитить свои корпоративные какие-то или структурные интересы», – ну конечно, с этим приходится иметь дело очень часто.
КОЛОСОВ: Приходится мириться, вы хотите сказать?
ТРАПАИДЗЕ: Ну, мириться – сложно сказать, вы ведь не смирились, вы озвучиваете сейчас свою позицию в эфире.
КОЛОСОВ: А что мне остается делать? Я озвучиваю свою позицию, но я вынужден смириться, я же не могу изменить ситуацию.
ТРАПАИДЗЕ: Здесь мы подходим…
КОЛОСОВ: Мне вот интересно с юридической точки зрения, мы ее можем как-то поменять или нет? Закон на стороне тех, кто за тишину?
ТРАПАИДЗЕ: С юридической точки зрения, любой из участников процесса может сказать о том, что он не согласен с проведением судебного заседания в закрытом режиме. И если этот судья или состав суда, который сейчас принял, скажем так, вот это решение, не согласится с ним, то технически может быть обжаловано в вышестоящей инстанции.
КОЛОСОВ: Благодарю вас. Константин Трапаидзе, председатель коллегии адвокатов «Вашъ Юридический Поверенный». Он был экспертом в вопросе, в котором мы пытались разобраться. Дело в том, что Мособлсуд в закрытом режиме решил рассматривать по существу уголовное дело в отношении предполагаемых организаторов теракта в московском аэропорту «Домодедово». Вот мы и пытались выяснить, а правильно ли это, что от общества пытаются скрыть то, как будет идти судебный процесс над абсолютно общественно значимым преступлением.
Ну, и под конец уже нашей программы (у нас осталось всего три-четыре минуты) мы о приятном поговорим. Сегодня выдающемуся человеку, знаменитому человеку, талантливому человеку, кинорежиссеру Андрею Кончаловскому исполнилось 75 лет. И очень бы хотелось, чтобы человек, который профессионально разбирается в том искусстве, которому Кончаловский посвятил свою жизнь, рассказал о том, чем является Кончаловский для кинематографа и для театра. Даниил Борисович Дондурей, культуролог, главный редактор журнала «Искусство кино» с нами на связи. Добрый вечер.
ДОНДУРЕЙ: Добрый вечер.
КОЛОСОВ: Даниил Борисович, скажите пару слов юбиляру.
ДОНДУРЕЙ: Вы знаете, меня всегда поражала образованность, мудрость и такая пытливость Андрея Сергеевича Кончаловского. Чем бы он ни занимался в разные периоды своей жизни, он всегда такой первооткрыватель, исследователь, снимает ли он (будучи достаточно обученным, замечательным игровым режиссером) вдруг фильм, история про Асю Клячину, хромоножку, которая хотела выйти замуж, но так и не вышла, или «Первый учитель», знаменитый его фильм, это всегда эстетическое исследование.
Занимается ли он театром и ставит ли он Чехова, это всегда какой-то поиск, удачный, менее удачный, но это всегда стремление заново посмотреть на классику, на художника этого, это очень важно. Он сегодня, и это просто восхищает, занимается исследованием российских культурных кодов, и это не менее интересно читать, чем смотреть его фильмы, потому что сегодня он философ, культуролог и так далее, когда он говорит об этносе, о российском культурном коде и прочем.
КОЛОСОВ: А знаете, что мне интересно в этом человеке? Он чего-то добиваеhttps://barcouncil.ru/administrator/index.php?option=com_content&view=article&layout=edit&id=1031#тся, вероятно, ценой серьезных усилий и огромной работы, и потом, казалось бы: ну вот, наслаждайся, – он это бросает и берет что-то другое.
ДОНДУРЕЙ: Согласен с вами абсолютно. Я поэтому и сказал, что он естествоиспытатель, жизнеиспытатель, культуроиспытатель. Он такой экспериментатор и человек в таком западном смысле слова. Он вообще западник, честно говоря, считающий, он такой не евразиец, в отличие от своего родного брата, и он… Я бы даже сказал, что он такой протестант. Он ищет всегда новые дороги, новые проблемы, новые пути, и не наслаждается собственным успехом.
Вот он в Голливуде, вот у него снимаются звезды, вот он вдруг начинает читать книги по русской культуре, и так далее. Он всегда в поиске, в движении, в развитии. Это видно по его фигуре, по его внешнему виду, это такой настоящий европеец в лучшем смысле этого слова, человек, для которого духовная жизнь очень важна. И эта духовная жизнь не в плане, не знаю, самовлюбленности.
КОЛОСОВ: Нет, нет, он всегда что-то открывает. Это человек, который не боится сделать выбор и бросить то, что у него было.
ДОНДУРЕЙ: Вы абсолютно правы, да.
КОЛОСОВ: Даниил Борисович, я благодарю вас. Даниил Дондурей, культуролог, главный редактор журнала «Искусство кино», в нашем эфире высказал свои теплые слова о юбиляре. Дело в том, что сегодня Андрею Кончаловскому исполнилось 75 лет.
К сожалению, время наше вышло. Я благодарю всех, кто был с нами сегодня, всех, кто принял участие в нашей программе. Встретимся завтра в 20 часов.
Источник: finam.fm